Высокое летнее солнце озаряло огромное полотно сухой степи. Крошечный мазок вилял меж оврагов и кустарников, становясь всё медленнее и медленнее. Северное лето было робким, но Гедруне было нестерпимо горячо. Задняя лапа ныла уже от многочасового бега, вынуждая терять скорость. Но несмотря на боль и усталость маленькая волчица и подумать не могла о том, чтобы остановиться. Страшное предчувствие, туманное и от того ещё более пугающее, щёлкало невидимыми клыками внутри головы, не оставляя и мысли о том, чтобы пожалеть свои натруженные лапы.
Время от времени Гедруна беспокойно оглядывалась, всё ожидая, что её страх материализуется зверем, наступающим ей на пятки, готовым вот-вот поймать. Но степь позади была каждый раз пуста. В один такой раз, волчица упустила момент, когда почва под ногами стала влажной и на всех парах подкользнулась. Кувырком она покатилась по пологому склону очередного оврага, пока не распласталась на дне, покрытом тонким слоем воды.
Её забрызганные грязью бока тяжёло вздымались, нос пытался втянуть как можно больше воздуха и запахов. Сколько новых запахов! Кисловато-сладкие ароматы неизвестных растений, цветущих и загнивающих среди немерного количества влаги. Густой, насыщенный дух прохладной земли какой бывает только близ водоёмов. А зверьми, зверьми какими другими пахло здесь — этот запах Гедруне был уже знаком, ведь именно его она чувствовала, когда оказывалась близ границ с Братством. Но чтоб настолько плотно...
Уши тут же встали торчком, а голова приподнялась. Тёплый, влажный воздух словно вибрировал от гула множества насекомых, вольготно чувствовавших себя в болотистых землях. Но ещё сильнее гудело в голове Гедруны, испытывающей столько разных эмоций сразу, что она просто терялась, не зная за что браться. Но она не испытывала дискомфорта, наоборот она чувствовала себя живее всех живых. Эйфория и адреналин пьянили, раскрашивали мирские ощущения ярче и острее, словно она впервые пришла в себя после долгого безпамятства.
Гедруна завалилась на правый бок, решив дождаться когда её шкура остынет, нога — перестанет мучать волнами тупой боли. Только сейчас она заметила, как пересохло в её глотке. Горькие капли попавшие в пасть при падении отнюдь не помогали. Но волчица лежала дальше, её эмоциональные перепады выдавал только по-щенячьи взволнованно виляющий хвост. Взгляд её устремился вверх, остановившись немногим выше уровня горизонта, разглядывая редкие разводы облаков на белёсом летнем небе и крошечные, чёрные росчерки птиц. Их отдалённые крики скрашивали тишь болота.
«— Видишь ли меня, Ворон Всевышний, следишь ли, дабы уберечь от бед, ждущих меня в новых землях, как уберёг от злодеяний отца? Пред милосердием Твоим склоняю свою благодарность, свою веру и любовь; не ведая, что уготовлено мне на новой тропе, я без сомнения последую за Твоей дланью, ведущей незримо и мудро. Да будет так.»
Шумно выдохнув, Гедруна чувствует как после короткой молитвы в ней разливается толика спокойствия, дающая отдых от бешеного водоворота чувств. Её нос пустил несколько пузырьков в илистой водице, и волчица, не сдержавшись, хихикнула. Её настроение было столь же солнечным как небо над головой.
Как её имя...
Гедруна встрепенулась будто ожидала удар. Новая волна тревоги окатила её сердце, вновь она вглядывается меж редких штрихов степных кустарников, не прятался ли где враждебный силуэт. Даже убедившись в обратном головой, чувствует как сердце бьётся в груди — быстро, тяжёло, неприятно. Время заканчивать привал.
Поднявшись на лапы, Гедруна хорошенько оттряхивается и аккуратно ступает дальше. Ей нужно было не только щадить заднюю лапу, но и смотреть куда ступать — всякие недобрые слухи ходили о том, сколько скелетов безвозвратно поглотила обманчиво мелкая жижа. С её ростом волчица быстро превратилась бы в мимолётную закуску голодной земли. Внимательно выверяя шаг за шагом, Гедруна медленно, но верно продвигается в глубь зловещих топей как вдруг её нос ловит до ужаса знакомый запах.
Атеист, волк, самец. Откуда-то спереди ленивое дуновение ветра принесло ей на крыльях еле-еле ощутимый запах состайника, столь слабый, что по-первой она уверена, что ей мерещится. Но всё-равно даже намёк на его близость бросает тело волчицы в жар, полный ужаса, от которого уши жались к голове, а хвост — к брюху. Ей не хотелось верить в самый страшный исход, она успокаивала себя логичными доводами — если он спереди, то исключено, что его подослал отец. Пока одна часть трепещала, ожидая худшего, другую часть напротив потянуло в сторону незнакомца-состайника. Ведь что могло привести его в столь гиблые земли? Может у него можно что-то узнать? А вдруг получиться уговорить его помочь? Или просто поболтать? А сколько всего можно же будет расспросить, не боясь отцовского надзора!
Неловко переминаясь с лапы на лапу, порываясь то в одну, то в противоположную сторону, Гедруна принялась по-тихоньку семенить в сторону незнакомца. Любопытство было сильнее, всегда оказывалось сильнее любого страха, который пытался поселиться в её сердце. Хотя бы одним глазком она может поглядеть, увещевала Гедруна саму себя. Припав в крадучуюся стойку, маленькая волчица осторожно перебегала меж кустами и зарослями высоких растений, пока наконец меж стеблей камыша не увидела очертания крупной волчей туши.
Незнакомец был с ног до голови покрыт грязью, неподвижен, окружён охочим до лёгкой добычи вороньём, и только слабо шевелящиеся бока намекали на то, что в этом теле ещё теплилась жизнь. Остановившись, Гедруна прикрыла глаза и вздела нос, разыскивая в густом болотном воздухе намёк на болезнь, которая лишила состайника последних сил, как вдруг раздался лязг больших мощных челюстей. Долю мгновения спустя и тишь топи взорвалась от пронзительного карканья распуганных падальщиц. Распахнув глаза, Гедруна впивается в картину с новым любопытством, но только и видит как несчастный жалко тыкается мордой в прибитую ворону, даже не пытаясь её съесть.
Было очевидно, что с волком что-то не так, Гедруна даже сквозь слои подсохшей земли чуяла исходящие от него волны душевного страдания, но никак не могла уловить что-то более осязаемое. Непонимание происходящего только подстёгивало буйную любознательность и вскоре забыв любой страх, Гедруна вышла из-за полога камышей и, поджимая заднюю лапу, потрусила к волку. Остановившись в нескольких шагах, она опустила морду ближе к земле, снова принюхиваясь к запахам, налипшим на состайника.
— Ты похож на больного, но я не чую хвори, - непосредственно прямо выпалила волчица, оглядывая тушу волка. Может где-то среди слипшейся шерсти пряталась старая рана? Нет, она бы давно учуяла запах инфекции, а единственная кровь, чей запах ныне тонко расстилался в воздухе, принадлежал свежеубитой вороне. - Что на тебя нашло?
В голосе Гедруны было ни намёка на жалость, лишь плохо скрываемый интерес к необычному, загадочному экземпляру.

Отредактировано Рута (2023-02-06 17:04:04)

Подпись автора

Живущий под кровом Всевышнего
под сенью Всемогущего покоится,
говорит Господу:
«Прибежище моё и защита моя,
Бог мой, на Которого я уповаю!»
Он избавит тебя от сети ловца,
от гибельной язвы,
перьями Своими осенит тебя,
и под крыльями Его будешь безопасен;
щит и ограждение — истина Его.
Не убоишься ужасов в ночи,
стрелы, летящей днём,
язвы, ходящей во мраке,
заразы, опустошающей в полдень.

Гедруна не заметила как улыбнулась первым словам волка. На глаза состайникам она попадалась редко, а если её и видели вблизи, то обращали на сопровождающего её отца больше внимания, чем на неё. Всё же это было очень хорошо, что этот незнакомец не узнавал её, несмотря на странные узоры на шкуре и разноцветные глаза с косоглазием. Значит, он не ставил под угрозу её цель, а ещё лучше — Гедруна могла начать с чистого листа прямо здесь и прямо сейчас. Её хвост довольно вильнул пару раз, пока не замер в прямом положении.
Незнакомец говорил дальше, его туманные слова, которые он выдавливал из себя силой, только сильнее интриговали юную волчицу. То о чём он говорил смахивало не то на одержимость, не то на безумие, о котором она имела лишь очень расплывчатое представление. Страшное состояние души о коем неведающие звери складывали страшные сказки уже не для маленьких детёнышей, а для взрослых. Если бы здесь был отец, он бы напыжившись, авторитетным тоном заявил, что незнакомца проклял Шварджи али ещё какой склочный дух из множества в которое верили обитатели за пределами безбожного севера.
Гедруна прекратила вертеться вокруг волка, убедившись, что не упустила нигде намёка на телесную заразу. Остановившись напротив его головы, она медленно присела и заёрзала по земле, пока не нашла позу, в которой можно было вытянуть хромающую лапу и дать ей передышку.
— Какое мне дело? Мне ужасно интересно, ведь ещё не встречались мне особи с твоими симптомами! — призналась Гедруна, не особенно скрывая свой восторг. — Я учусь тому, как мы все устроены изнутри, как возникает в наших телах тот или иной недуг и как его одолеть. Это очень трудное дело, но мне так нравится, надеюсь, в будущем я стану полноценной целительницей, — Гедруна мечтательно подняла голову к горизонту, что скрывался за болотными зарослями и расплывался от тёплого, влажного воздуха. — Ты — неоднозначный случай. Болит у тебя не плоть, а разум. Но я считаю, что разум — такой же орган, как сердце и желудок, иначе на него не действовали бы одуманивающие грибы и травы. А раз есть они, то логично, что должны быть растения с обратным эффектом. Искать будет, конечно, непросто, ведь я не смогу испробовать их сперва на себе... — слова Гедруны лились быстро и страстно. Всё это время она не смотрела на волка, а куда-то поверх, словно она с неуъёмным увлечением объясняла кому-то иному как она будет разгадывать головоломку, захватившую её разум.
— Давай я помогу тебе найти лекарство от твоего безумия! Разве тебе есть, что терять? — Гедруна опускает голову и чуть склоняет её набок, интесивным взглядом голубого глаза уперевшись в белёсые очи незнакомца. — Или ты уже твёрдо решил воссоединиться с Белым Вороном раньше срока?

Подпись автора

Живущий под кровом Всевышнего
под сенью Всемогущего покоится,
говорит Господу:
«Прибежище моё и защита моя,
Бог мой, на Которого я уповаю!»
Он избавит тебя от сети ловца,
от гибельной язвы,
перьями Своими осенит тебя,
и под крыльями Его будешь безопасен;
щит и ограждение — истина Его.
Не убоишься ужасов в ночи,
стрелы, летящей днём,
язвы, ходящей во мраке,
заразы, опустошающей в полдень.

Волк не ответил, лишь рассмеялся. А смеялся как давился предсмертным кашлем. Что-то было в этом последовательное, и вместе с облеплённым грязью телом казалось словно волк смехом своим прощался с поднебесным миром, готовый отойти к вечным объятиям гибельных болот. Краем уха слышно как вспорхнула где-то птица, потревоженная зловещим шумом.
К счастью, это впечатление оказалось неверным, ведь волк всё же заставил себя грузно подняться, сопротивляясь невидимым силам, пытающимся удержать его на земле или же заставить оступиться. Гедруна наблюдала за сим действом с учёным интересом, подмечая как отваливающиеся комья земли обнажают сколь плотно его шкура прилегает к костям. Это наталкивало на новые идеи, стимулируя юный ум плести тонкий, как паутина, портрет таинственного недуга и планировать возможные подходы.
Из мыслей её выдернул глухой голос незнакомца, всего парой ёмких слов выразивший своё согласие. Будь Гедруна более умудрённая межличностным опытом, осознала бы сколь дорого оно было в свете её неопытности и отсутствия гарантий результата. Но только вырвавшись из-под строгого ока отца, юная волчица ещё пребывала в убеждении, что каждый на свете смотрел на мир теми же глазами, что и она. Поэтому, спокойно пялясь на нависшего над ней гигантского зверя, она лишь удовлетворённо кивнула, будто сей исход был чем-то само собой разумеющимся.
— Сперва необходимо, конечно, найти сухое укрытие. Ты тут оказался раньше меня, знакома ли тебе эта местность? - вскочив на лапы, она хорошенько отряхнулась. - Кстати, не забудь ворону свою. Лечение быстрым не будет, а я не хочу, чтоб тебя преждевременно сморил голод.
Глянув на положение солнца в небе и потянув носом воздух, Гедруна потрусила вдоль границы со степями, в сторону востока. Болотная почва противно чавкала под лапами, но думы Гедруны снова были далеко от нынешнего момента. Её морду исказила тревога, в этот раз уже иного толка — захватывающая авантюра с больным незнакомцем сулила немало сложностей. Наиболее остро в момент стояла проблема пропитания. Ужасно не хотелось оставаться близ территории Атеистов, но и охота на чужих землях была рискованной игрой. Терпкий дух Братства щекотал нос, слабо напоминая об отце, что в свою очередь послало волну дыбящих шерсть мурашек вдоль хребта. Гедруна поворачивает голову к незнакомцу, окидывая его очередным критичным взглядом. Ещё необходимо в самую первую очередь найти ему сбор трав, которые хотя бы поднимут ему тонус, ибо в одиночку хромая, косоглазая волчица этого здоровяка не прокормит.
Быстро колотящееся от назревающих хлопот сердце молило об успокоении, поэтому Гедруна притормозила и устремила взор обратно на небеса, забыв на пару минут о незнакомце.
«— Сердцем беспокойным обращаюсь вновь к Тебе, Правитель Поднебесный, Покровитель душ наших Светлый. Смиренно молю присмотреть за мной, ведь жажду дело творить благое, но страшусь неизвестности, коя ведома Тебе одному. Укрепи мой дух Твоим светом, дабы очистился разум от дум мрачных и принимал решения мудрые и достойные пред ликом неизбежных бед. Да не дрогнет моя вера в будущем и не скончается любовь моя отроческая к Твоему лику, чуткому и правильному. Прими моё скромное признание.»
Разгладились тревожные складки на морде, улеглась шерсть и уши вновь встали торчком. Гедруна не стала объяснять неожиданную паузу, а просто возобновила марш и непринуждённо поинтересовалась у волка:
— Давно тебя мучает гомон надоедливый?

Подпись автора

Живущий под кровом Всевышнего
под сенью Всемогущего покоится,
говорит Господу:
«Прибежище моё и защита моя,
Бог мой, на Которого я уповаю!»
Он избавит тебя от сети ловца,
от гибельной язвы,
перьями Своими осенит тебя,
и под крыльями Его будешь безопасен;
щит и ограждение — истина Его.
Не убоишься ужасов в ночи,
стрелы, летящей днём,
язвы, ходящей во мраке,
заразы, опустошающей в полдень.